Н. Доброхотова
На рубеже XVIII и XIX веков жил замечательный писатель Вальтер Скотт, что значит Вальтер Шотландец. Так по имени родной страны или города называли себя в старину бродячие поэты-менестрели. Вальтер Скотт был последний великий менестрель. Он собирал, обрабатывал и переводил песни, легенды и предания, которыми так богата его родная Шотландия, и сам сочинял песни, баллады и поэмы.
Сквозь туман и дымку мы видим Шотландию в балладах Вальтера Скотта, ее вересковые поля, камни, холмы, чистые реки. Это все присутствует в самом ритме его стихов, в прозрачном и прихотливом звучании, в их неспешном движении.
Вальтер Скотт был уже известным поэтом, когда начал писать исторические романы, и остался поэтом на всю жизнь. Его проза насыщена, пронизана поэзией. Сюжет многих его романов заимствован из старинных народных баллад, герои его романов охотно поют или слушают песни.
Каждой главе романа писатель предпосылает стихотворный эпиграф. Это отрывок из Шекспира, из рыцарских поэм, забытых старинных пьес и баллад. Если под рукой у автора не было отрывка, подходящего по смыслу к содержанию главы, он сам сочинял эпиграф и подписывал «Старинная пьеса».
Вальтер Скотт принадлежит к тем писателям, которые просто требуют, чтобы их иллюстрировали. И дело не только в красивых исторических костюмах и драматических ситуациях. Четкое деление на законченные сцены невольно вызывает желание их изобразить. Читая роман, вы сразу представляете себе, кто как стоит, входит, поворачивается, причем у каждого героя свои манеры, жесты, походка. Автор не обязательно описывает каждое движение героя, просто вы все это видите, потому что он сам это видел. Да, в любую историческую эпоху Вальтер Скотт отправлялся с такой же легкостью, как пошел бы в гости к соседу.
Верность характеров, поступков и побуждений и еще незримый, неуловимый, но ясно ощущаемый аромат эпохи придают особую убедительность и достоверность произведению. Идет время, меняются границы государств, меняются образ жизни людей, их одежда и вкусы. В одни времена больше ценят безудержную храбрость, в другие – изящный ум. Ощущение, что дышишь воздухом именно той эпохи, в которую перенес тебя «шотландский чародей» (так называл его Пушкин), убеждает больше, чем подробное описание костюмов, жилищ, мебели и посуды.
И от художника Вальтер Скотт требует самого серьезного внимания к истории и бытовым деталям, к костюму, к архитектуре, Характер, облик, даже поза персонажа – все дано, только нужно приглядеться внимательно. Но уж заодно, будьте добры, разглядите и плащ героя, и пряжку, которой плащ заколот на левом плече, и шпоры. И, пожалуйста, не нарисуйте у рыцаря-крестоносца изящный круглый щит сарацинского наездника: щиты были большие, массивные, треугольные или прямоугольные, с гербом и девизом.
Мне довелось иллюстрировать роман «Айвенго». И вот что интересно: хотя костюм XII века я могла бы не только нарисовать, но и сшить и даже украсить подобающей вышивкой, рыцари и дамы, которых я видела как живых, почему-то не желали ложиться на бумагу, а нарисованные не ложились в книгу.
Так продолжалось до тех пор, пока я не выбрала симметричную композицию рисунка. Это значит, что рисунок я как бы делила пополам невидимой вертикальной чертой: слева рыцарь, справа дама, слева щит, справа собака, или – в середине король, справа и слева телохранители. После этого все стало получаться.
Может быть, симметрия была близка духу средневековья: она проявлялась в архитектуре храмов и замков, в убранстве пиршественных залов, в самой идее рыцарского поединка – битвы один на один равным оружием? Может быть, это было просто подражание старинным миниатюрам?
Но, может быть, идея симметрии, равенства и противоположности скрыта в самой конструкции романа, где каждый из главных героев имеет вполне определенного противника. В романе даже два короля: вероломный, трусливый Джон и великодушный Ричард Львиное Сердце, воплощение рыцарского идеала, похожий скорее на сказочного богатыря, чем на главу государства. Есть и две красавицы – правда, они обе хорошие – кроткая златокудрая Ровена и гордая черноокая Ревекка. В романе противопоставлены и два народа, живущие в одной стране, – завоеватели норманны и побежденные саксы. Норманны несут в себе неукротимую отвагу, предприимчивость, жажду славы и приключений, но они корыстны, коварны и жестоки. Саксы честны, верны, стойки и неприхотливы, но они порой несколько простоваты, грубы и ленивы. Роман, похожий с первого взгляда на волшебную сказку о похищенной принцессе и молчаливом влюбленном рыцаре, рассказывает о сложных отношениях этих народов, об их вражде и взаимном влиянии. В последнем и самом драматическом поединке представитель побежденных саксов Айвенго поражает норманна Буагильбера. Это правда победила ложь, верность победила предательство. Но еще раньше подлинный вождь народа, лесной король Робин Гуд протянул руку лучшему из норманнских рыцарей – королю Ричарду Львиное Сердце, и это рукопожатие символизирует союз двух народов.
Встреча с «Айвенго» была одним из самых приятных событий в моей жизни.
На рубеже XVIII и XIX веков жил замечательный писатель Вальтер Скотт, что значит Вальтер Шотландец. Так по имени родной страны или города называли себя в старину бродячие поэты-менестрели. Вальтер Скотт был последний великий менестрель. Он собирал, обрабатывал и переводил песни, легенды и предания, которыми так богата его родная Шотландия, и сам сочинял песни, баллады и поэмы.
Сквозь туман и дымку мы видим Шотландию в балладах Вальтера Скотта, ее вересковые поля, камни, холмы, чистые реки. Это все присутствует в самом ритме его стихов, в прозрачном и прихотливом звучании, в их неспешном движении.
Вальтер Скотт был уже известным поэтом, когда начал писать исторические романы, и остался поэтом на всю жизнь. Его проза насыщена, пронизана поэзией. Сюжет многих его романов заимствован из старинных народных баллад, герои его романов охотно поют или слушают песни.
Каждой главе романа писатель предпосылает стихотворный эпиграф. Это отрывок из Шекспира, из рыцарских поэм, забытых старинных пьес и баллад. Если под рукой у автора не было отрывка, подходящего по смыслу к содержанию главы, он сам сочинял эпиграф и подписывал «Старинная пьеса».
Вальтер Скотт принадлежит к тем писателям, которые просто требуют, чтобы их иллюстрировали. И дело не только в красивых исторических костюмах и драматических ситуациях. Четкое деление на законченные сцены невольно вызывает желание их изобразить. Читая роман, вы сразу представляете себе, кто как стоит, входит, поворачивается, причем у каждого героя свои манеры, жесты, походка. Автор не обязательно описывает каждое движение героя, просто вы все это видите, потому что он сам это видел. Да, в любую историческую эпоху Вальтер Скотт отправлялся с такой же легкостью, как пошел бы в гости к соседу.
Верность характеров, поступков и побуждений и еще незримый, неуловимый, но ясно ощущаемый аромат эпохи придают особую убедительность и достоверность произведению. Идет время, меняются границы государств, меняются образ жизни людей, их одежда и вкусы. В одни времена больше ценят безудержную храбрость, в другие – изящный ум. Ощущение, что дышишь воздухом именно той эпохи, в которую перенес тебя «шотландский чародей» (так называл его Пушкин), убеждает больше, чем подробное описание костюмов, жилищ, мебели и посуды.
И от художника Вальтер Скотт требует самого серьезного внимания к истории и бытовым деталям, к костюму, к архитектуре, Характер, облик, даже поза персонажа – все дано, только нужно приглядеться внимательно. Но уж заодно, будьте добры, разглядите и плащ героя, и пряжку, которой плащ заколот на левом плече, и шпоры. И, пожалуйста, не нарисуйте у рыцаря-крестоносца изящный круглый щит сарацинского наездника: щиты были большие, массивные, треугольные или прямоугольные, с гербом и девизом.
Мне довелось иллюстрировать роман «Айвенго». И вот что интересно: хотя костюм XII века я могла бы не только нарисовать, но и сшить и даже украсить подобающей вышивкой, рыцари и дамы, которых я видела как живых, почему-то не желали ложиться на бумагу, а нарисованные не ложились в книгу.
Так продолжалось до тех пор, пока я не выбрала симметричную композицию рисунка. Это значит, что рисунок я как бы делила пополам невидимой вертикальной чертой: слева рыцарь, справа дама, слева щит, справа собака, или – в середине король, справа и слева телохранители. После этого все стало получаться.
Может быть, симметрия была близка духу средневековья: она проявлялась в архитектуре храмов и замков, в убранстве пиршественных залов, в самой идее рыцарского поединка – битвы один на один равным оружием? Может быть, это было просто подражание старинным миниатюрам?
Но, может быть, идея симметрии, равенства и противоположности скрыта в самой конструкции романа, где каждый из главных героев имеет вполне определенного противника. В романе даже два короля: вероломный, трусливый Джон и великодушный Ричард Львиное Сердце, воплощение рыцарского идеала, похожий скорее на сказочного богатыря, чем на главу государства. Есть и две красавицы – правда, они обе хорошие – кроткая златокудрая Ровена и гордая черноокая Ревекка. В романе противопоставлены и два народа, живущие в одной стране, – завоеватели норманны и побежденные саксы. Норманны несут в себе неукротимую отвагу, предприимчивость, жажду славы и приключений, но они корыстны, коварны и жестоки. Саксы честны, верны, стойки и неприхотливы, но они порой несколько простоваты, грубы и ленивы. Роман, похожий с первого взгляда на волшебную сказку о похищенной принцессе и молчаливом влюбленном рыцаре, рассказывает о сложных отношениях этих народов, об их вражде и взаимном влиянии. В последнем и самом драматическом поединке представитель побежденных саксов Айвенго поражает норманна Буагильбера. Это правда победила ложь, верность победила предательство. Но еще раньше подлинный вождь народа, лесной король Робин Гуд протянул руку лучшему из норманнских рыцарей – королю Ричарду Львиное Сердце, и это рукопожатие символизирует союз двух народов.
Встреча с «Айвенго» была одним из самых приятных событий в моей жизни.