Уральский горнозаводский край – родина Павла Петровича Бажова, создателя удивительной, неповторимо своеобразной книги «Малахитовая шкатулка». П. Бажов родился 28 января 1879 года в семье горного мастера Сысертского завода, что около Екатеринбурга. Детство и юность будущего писателя прошли в Сысерти и Полевском, где на старинных заводах и рудниках, еще крепостными рабочими, трудились его деды и прадеды, где у медеплавильных печей стоял и его отец. Заводская среда, в которой рос и формировался П. Бажов, смолоду привила ему любовь к родимому краю, уважение к подлинному мастерству. Здесь ценили умелые руки и презирали всяческое тунеядство, захребетничество. Уже с малых лет каждый подросток старался поскорее перейти в семье своей из «едоков» в «работники».
В горнозаводских поселках издавна бытовали «тайные сказы» – народные предания о тяжком труде в старых рудниках, о бунтах крепостных рабочих против жестоких заводчиков, легенды о Думной и Азов-горе, где скрывались «вольные люди», где сам Пугачев «думал свою думу». Передавали из поколения в поколение и кладоискательские сказы. В них говорилось о несметных сокровищах, скрытых в недрах Уральских гор, охраняемых «тайной силой» – Малахитницей, которой подвластны медные руды, гигантским змеем Полозом, хозяином золотых россыпей, и другими сказочными персонажами. А рядом с ними возникал в сказах образ бывалого горщика, рудознатца, которому «тайная сила» открывала доступ к «земляному богатству». Вот о таких «первых добытчиках» и рассказывали, что они, дескать, «нутро земли» видят, «секрет знают» – «что, где положено».
Слышал эти горняцкие сказы П. Бажов и в родном доме, и от «заводских стариков», что, «изробившись» под землей, в рудниках, сидели теперь сторожами то ли на плотине, то ли у древесных складов, у караулки на вершине Думной горы, откуда, как вспоминает писатель, открывались «...темно-синие волны густого хвойного бора», «...круглая, будто переполненная чаша Полевского пруда и уходящая вдаль широкая река – Северский пруд».
Позднее вспоминал П. Бажов об этой поре, о далеком детстве и в первой своей историко-документальной книге «Уральские были» (1924), и в очерке «У старого рудника» (1939), а также в автобиографических повестях «Зеленая кобылка» (1939) и «Дальнее – близкое» (1949).
Впечатления юности обогатились жизненным опытом последующих лет. Бажову, выходцу из коренной рабочей семьи, посчастливилось все же получить образование. В 1899 году стал он учительствовать в глухой уральской деревне Шайдурихе, расположенной возле старинных невьянских заводов – еще демидовских, заводов той исторической поры, когда при Петре Первом положено было начало русской металлургии.
История родного края всегда влекла к себе П. Бажова. Каждый год во время школьных каникул странствовал молодой учитель по Уралу, беседовал с рудокопами и литейщиками, людьми «огненного труда», с камнерезами и старателями, вел обширные записи. Так накапливалось «своеглазное знание» – тот запас живых, непосредственных наблюдений, которые позднее легли в основу главной его книги «Малахитовая шкатулка».
С первых дней Октябрьской революции перед П. Бажовым открывается новая страница истории Урала. Он вступает в Коммунистическую партию и с 1918 по 1920 год сражается на фронтах гражданской войны. Именно в эти грозовые годы и взялся Бажов за перо – он редактирует дивизионную газету «Окопная правда», становится боевым публицистом. «Вероятно, никаких литературных работ у меня не было бы, если бы не революция», – говорил он позднее.
П. Бажов всегда был в гуще событий. Он прошел через огонь тяжких боев 1918 года на Уральском фронте, а с весны 1919 года был направлен на подпольную работу в колчаковский тыл, где в накаленной, полной опасностей обстановке пришлось ему, как вспоминают тогдашние его соратники, «собирать силы, восстанавливать разрушенные связи, создавать новые боевые ячейки»1, а затем руководить партизанским движением в Сибири, на Алтае. В декабре 1919 года Бажов участвовал в окончательном разгроме белых, с боями вошел в город Усть-Каменогорск, где возглавил партийную организацию уезда и одновременно стал редактором созданной в эти дни газеты «Советская власть».
П. Бажов был захвачен всем происходившим вокруг него. Он видел не только ожесточение борьбы со старым миром, но и величие начинавшегося строительства нового общества. И неизменно стремился внести свой творческий вклад в этот процесс исторического созидания.
Огромные неотложные задачи возникали перед партийными работниками Горного Алтая. Голодали промышленные центры Советской России, им надо было помогать продовольствием, хлебом. В самом крае там и сям вспыхивали разрозненные кулацкие бунты; банды из разгромленных колчаковцев, укрывшихся за китайской границей, то и дело прорывались на советскую территорию – грабили, жгли, убивали. В трудной этой обстановке коммунисты умело, настойчиво налаживали мирную жизнь своего края.
П. Бажов участвовал в возрождении знаменитого Риддерского рудника, разрушенного по приказу его владельца английского концессионера Лесли Уркварта.
В крае была развернута широкая сеть школ, под руководством Павла Петровича впервые возникали здесь школы национальные, где казахов обучали на родном языке. А по тому времени было это совсем еще новым делом. Во все свои начинания вносил Бажов энергию, живую мысль, стремился дать простор народным талантам, всячески способствовал расцвету народного творчества.
О всем увиденном, передуманном, пережитом за годы гражданской войны рассказал писатель в своих историко-очерковых книгах: «За советскую правду» – о сибирских партизанах (1926); «Бойцы первого призыва» – об истории полка Красных орлов (1934); «Формирование на ходу» – история Камышловского полка (1936).
В самом начале двадцатых годов возвратился П. Бажов на родной Урал. Работая в «Крестьянской газете» (1923–1930) в качестве корреспондента, разъезжал он по уральским заводам и деревням, наблюдая происходящие повсюду перемены – то, как «перешевеливается» вся жизнь края.
Таков был запас жизненных впечатлений, с каким писатель подошел к работе над сказами «Малахитовой шкатулки». Старые рабочие, хранители горнозаводских преданий и легенд, раскрыли перед ним страницы «неписаной истории» Урала. А новые поколения трудовых людей, рабочих-умельцев, героическими своими делами уже в наше время осуществляли надежды и мечты далеких предшественников. «...Давно пора, – говорил Бажов, – рассказывать о прошлом по-другому. Темное – темным, а ведь были в прошлом и ростки того, из чего родилась революция, героика гражданской войны и последующее развитие первого в мире государства трудящихся».
Остро ощущал писатель непрестанное мощное движение истории, глубинную связь настоящего с давно минувшим. Его мудрые сказы, причудливые, красочные, полные народного юмора, лукавого задора, ярко запечатлели жизненный опыт целых поколений трудовых людей. П. Бажов творчески по-новому продолжил в литературе традицию горнозаводских сказителей. Основной темой «Малахитовой шкатулки» стала тема высокого мастерства, исторического новаторства рабочего человека.
Первое издание этой удивительной книги в 1939 году состояло из четырнадцати сказов. В последующие годы писатель все пополнял и пополнял новыми произведениями драгоценную свою поэтическую «шкатулку».
«Малахитовая шкатулка» принесла уральскому сказочнику всенародную славу. За нее присуждена была ему Государственная премия. В 1944 году правительство наградило писателя орденом Ленина.
Советский народ высоко оценил творческий труд славного сына горнозаводского Урала. В 1946 году, а затем вторично, в 1950 году, Павел Петрович Бажов избирался депутатом Верховного Совета СССР.
Сказы П. Бажова образуют несколько циклов: это сказы о чудесных мастерах – камнерезах, чеканщиках, сталеварах; о «первых добытчиках» – рудокопах и старателях; сказы о Ленине, и, наконец, уже в последнее пятилетие работы писателя – сказы-были, сказы-притчи, как бы уроки жизни, над которыми рассказчик, умудренный опытом прожитых лет, зовет задуматься и молодых своих слушателей.
Сказы первого цикла – о мастерах, которым присуща «живинка в деле»,– воспевают смелую выдумку, умелые рабочие руки, способные осуществить любой замысел мастера, воспевают труд, превращающийся в творчество. Истинное мастерство, утверждает писатель,– это всегда поиски, новаторство, а отнюдь не педантичная ремесленная добросовестность.
Задумал камнерез Данила воплотить в камне красоту простого лесного цветка («Горный мастер»). Но не дается ему малахитовая чаша, над которой он трудится, и не радует ее внешняя отделанность. Хвалят все – «чисто сработано», «в аккурат-де по чертежу», а сам он не рад. «То и горе, – жалуется Данила другим мастерам, – что похаять нечем. Гладко да ровно, узор чистый... а красота где? Вон цветок... самый что ни есть плохонький, а глядишь на него – сердце радуется». Потому-то идет мастер Данила на выучку к самой Хозяйке Медной горы, просит показать ему сказочный «каменный цветок», что растет в ее подземных владениях.
В горнорабочих сказах Малахитница была только хозяйкой «земляных богатств»; у Бажова она еще и хранительница секретов высокого мастерства. Фантастический этот образ – воплощение красоты самой уральской природы, вдохновляющей на творчество. Недаром на Хозяйке платье «из шелкового, слышь-ко, малахиту», и «то оно блестит, будто стекло, то вдруг полиняет, а то алмазной осыпью засверкает, либо скрасна медным станет...».
В сказах предстает она – такой и повстречал ее рудокоп Степан («Хозяйка Медной горы») – всегда в окружении быстрых веселых ящериц, иногда и сама ящерицей оборачивается. Образ этот сразу становится «ясен для всякого, – говорит П. Бажов, – кому случалось видать открытый выход углекислой меди или ее разлом. По цвету, а иногда и форме здесь сходство очевидное».
Внимательно вглядываются рабочие люди в окружающий их яркий, многообразный мир, познают его сказочную прелесть, его поэзию, и это одухотворяет их труд. Недаром, когда старого камнереза спросили, как это получается, что малахитовые изделия, выходящие из его рук, всегда «цветом разнятся и узором не сходятся», он ответил просто и чистую правду: «Я из окошечка на ту вон полянку гляжу. Она мне цвет и узор кажет. Под солнышком одно видишь, под дождиком другое. Весной так, летом иначе, осенью по-своему, а все красота. И конца-краю той красоте не видится» («Железковы покрышки»).
Сказы о «первых добытчиках» также связаны с фантастическими образами из горняцких легенд: тут и суровый хранитель золотых залежей – сам Полоз, его дочери Змеевки, и маленькая озорная Огневушка-Поскакушка, которая, если захочет, «верховое золото» покажет, и колдовская бабка Синюшка, что сторожит бездонный колодец с самоцветами.
Ощущение чудесного писатель передает, раскрывая внутреннюю силу фантастических этих персонажей. Есть в них что-то мощное, особенное, заставляющее понимать, что не с простым человеком имеешь дело. Так, Полоз, при встрече его со старателем, раскрывается через впечатляющую деталь: «Мужик такого же росту, как Семеныч, и не толстый, а, видать, грузный. На котором месте стал, под ногами у него земля вдавилась» («Про Великого Полоза»). Змеевка, дочь Полоза, пришедшая на рудник в образе простой рыженькой девчонки, смиряет обидчика: «...уставилась глазами-то, у Костьки и руки опустились, ноги задрожали, страшно ему чего-то стало» («Змеиный след»).
В сказочных героях П. Бажова поэтически, образно воплощается реальная мощь самой природы. На этом и основан мотив дружбы, единения «тайной силы» с «первым добытчиком» – рудокопом или старателем.
Герой бажовских сказов – рабочий человек не преклоняется перед могучими и грозными хозяевами «земельных богатств», не отступает перед ними, а противостоит им как равный. Право на это он обретает своим чудесным, творческим трудом.
Герой этой группы сказов – или опытный бывалый горщик, или совсем еще юный, даже ребенок, но неизменно тот, кто с детства пытливо вглядывается в окружающую его природу, задумывается над ее тайнами. И характерно, что хотя в основе многих сказов зачастую лежит такая сюжетная ситуация, как поиски «земельных сокровищ», но нет здесь привычного сказочного мотива «волшебного обогащения», всегда движет событиями стремление героев к глубокому, творческому познанию окружающего их мира.
Мотив жизненной удачи, счастья в сказах «Малахитовой шкатулки» всегда связан с радостью творческого труда. Недаром бабка Лукерья предостерегает внука Ильюху («Синюшкин колодец») против «худых думок»: «...про деньги да про богатство». «А разве его не бывает у людей удачливых?» – спрашивает молодой старатель. «Бывать-то бывает, только ненадежно дело: комочками приходит, пылью уходит, на человека тоску наводит».
Сама природа в образе «тайной силы» восстает против мертвящего отношения к ее дарам, жестоко наказывает тех, кто пытается превратить в деньги ее чудесные самоцветы, руду, золото, золотые «комочки».
С этими мотивами связана группа сатирических сказов, осмеивающих пустоту и бессмысленность человеческой алчности. Как-то вроде посчастливилось на Красногорке Ваньке Сочню, старателю, правда «не всамделишному, а так, с боку припеку» – из породы хозяйских прихлебателей, – нашел он россыпь драгоценных изумрудов – «зеленые зернышки». Сама Хозяйка горы ему их показала. Набил жадно полнехонек кошелек, да когда перед барином и всей «заводской знатью» открывать его стал: «...такой, слышь-ко, дух пошел, – терпеть нельзя. Ровно палую лошадь либо корову затащили». И рассказчик иронически завершает: пустой кошелек-то оказался – видно, созорничала, надсмеялась над всеми грозная Хозяйка («Сочневы камешки»).
Характерной чертой бажовских сказов являются их живописность, жизнерадостная эмоциональность окраски, богатство речевой стихии. Всегда восхищала писателя красочность русской речи, ее напевность, гибкость фразы, смысловое многообразие. «Уж очень огромен наш язык, и каждый из нас перед ним козявка козявкой!» – воскликнул как-то Павел Петрович. Велик был интерес у него к тому слову, что рождалось ежедневно, ежечасно в гуще народной жизни, в самых обыденных разговорах или во время труда. Он внимательно прислушивался и к живой, современной речи, и к сказовой, сохранявшей ритм, звучание, мысль прошлого. Улавливал, записывал народное сочное и яркое слово.
«Задумайтесь над таким явлением, – не раз говорил Павел Петрович, – что ни речение, ни присловие, даже словечко, всегда оно у нас и весело, и звонко, и полно глубокого смысла».
В свою записную книжку П. Бажов постоянно заносил словечки и речевые обороты, передающие характерные черты быта, психологии уральских горнозаводских рабочих.
Певучий русский говор пронизывает сказы «Малахитовой шкатулки»: «и речист, и плечист, умом и ухваткой взял» («Ермаковы лебеди»). Фразе Бажова присуще обилие уменьшительных слов, придающих ей мягкую напевность: «Попробовал ушки и давай нахваливать... из сумы хлебушка мяконького достал, ломоточками порушал и перед ребятами грудкой положил» («Про Великого Полоза»).
Даже столь сухая материя, как производственная деталь, оказывается у Бажова опоэтизированной именно благодаря обращению художника к чудесной этой напевности русского языка. Учат тагильские мастера хрустальный лак варить: «Коли ловко угадаешь, выйдет лак слеза-слезой, коли запозднишься, либо заторопишься – станет сажа-сажей» («Хрустальный лак»). А в сказе «Живинка в деле» молодые углежоги сетуют: «Наш тятенька всех на работе замордовал, передышки не дает, а все у него трухляк да мертвяк выходит. У соседей вон песенки попевают, а уголь звон-звоном. Ни недогару, ни перегару у них нет и квелого самая малость».
Очень часто из производственной детали вырастает фантастический образ. Так, в сказе «Живинка в деле» дед Нефед обучает своего подручного Тимоху, как уголь жечь, чтобы тот высокого качества получился. Он говорит Тимохе о необходимости следить за огнем. И деловое описание производственного процесса перерастает в поэтический образ. «По этим вот ходочкам в полных потемочках наша живинка-паленушка и поскакивает, а ты угадывай, чтоб она огневкой не перекинулась либо пустодымкой не обернулась». Отчетлива здесь связь фантастического образа с реальной жизненной основой.
Все сюжетные, образные и языковые средства подчинены художником главной задаче – поэтическому раскрытию образа трудового человека.
На протяжении многих десятилетий наблюдал П. Бажов своих героев в развороте исторических событий, в гуще жизни, и они открывались ему во всей сложности, неповторимости реальных характеров.
Грозные годы Великой Отечественной войны явились новым испытанием, которое с честью выдержал горнозаводский Урал. «Любил и уважал крепкий, выносливый и твердый народ своего края, – с гордостью записывает Павел Петрович в дневнике 12 декабря 1945 года. – Годы войны не просто это подтвердили, а во много раз усилили». И писатель говорит: «После большой беды, как после горькой слезы, глаз яснеет, позади себя то увидишь, чего раньше не примечал, и вперед дорогу дальше разглядишь».
Осмысливая все увиденное и пережитое, П. Бажов пишет свои сказы-были. Здесь нет уже фантастических героев, события подчеркнуто обыденны, но за этой внешней их оболочкой раскрывает нам писатель философскую глубину простых житейских фактов, учит вдумываться, вглядываться в поток жизни. В центре повествования образ рассказчика – старого, бывалого горняка, который, подытоживая свой опыт, учит, казалось бы, на повседневных примерах, как надо достойно жить.
Вот хотя бы герой сказа «Живинка в деле» – захотел он все ремесла «своей рукой опробовать». Посмеивались над ним друзья да родичи, а Тимоха все же на своем поставил: всему обучился и в каждом деле «до точки дошел». Да только было это ремесленное знание правил, а не подлинное мастерство.
Понял это Тимоха, когда попал в выучку к углежогу деду Нефеду. Принял тот его с лукавым уговором: «От меня тогда уйдешь, как лучше моего уголь доводить навыкнешь». Казалось бы, простое дело у Нефеда, да победить старого мастера Тимоха не смог. А секрет-то был в том, что дело у Нефеда на месте не стояло, вперед двигалось. И учил он Тимоху не книзу глядеть – «на то... что сделано», а кверху – «как лучше делать надо». Учил искать «живинку», которая в каждом деле есть. Она «впереди мастерства бежит и человека за собой тянет. Так-то, друг!».
Человек обязан сам определить свою судьбу, каким путем идти в жизни, – вот чему учат бажовские сказы-притчи. По гребню горы проходила как-то граница заводской территории. И превращается эта «Васина гора» в одноименном сказе в обобщенный образ жизненных испытаний, трудностей, неизбежных препятствий, которые человек должен уметь одолевать. А в проверке внутренней стойкости, упорства, сознательного стремления по-своему проложить путь в жизни и проявляется для П. Бажова истинный характер человека. «Вот видишь, – говорит сторож дедко Василий юному подручному, – гора-то на дороге силу людскую показывает. Иной по ровному месту, может, весь свой век пройдет, а так своей силы и не узнает. А как случится ему на гору подняться вроде нашей, с гребешком, да поглядит он назад, тогда и поймет, что он сделать может». И с доброй лукавинкой добавляет старый горщик мальчонке в поучение: «Только то помни, что не всякая гора наружу выходит. Главная гора – работа. Коли ее пугаться не станешь, то вовсе ладно будет».
Эта мысль лейтмотивом проходит во всем творчестве писателя. Недаром вспоминал Федор Гладков слова, сказанные ему как-то автором «Малахитовой шкатулки»: «Чем велик и прекрасен человек? Одухотворенным трудом... Вне труда нет и человека».
3 декабря 1950 года замечательный писатель Павел Петрович Бажов ушел из жизни, но прекрасная книга его жива, она с нами. Уральские сказы – «Малахитовая шкатулка» – вновь и вновь переиздаются на языках народов мира и уже обошли весь земной шар. Читая эту книгу, невольно вспоминаешь слова, завершающие один из бажовских сказов: «Работа – она штука долговекая. Человек умрет, а дело его останется. Вот ты и смекай, как жить-то?»
*Журнал «Урал», 1969, № 1, стр. 81.