А. Шибаев

   Некоторые из вас, ребята, пишут стихи. Одни – «просто так», забавляясь, другие относятся к этому делу серьёзно, стараются овладеть азами стихотворного ремесла, занимаются в поэтических кружках, читают специальную литературу. Пожалуй, в каждой школе есть свой «поэт» (а то и не один!).
   Это, конечно, приятно, когда про тебя говорят: «он – поэт!» Но – хочется думать – всякий, занимающийся стихотворчеством, понимает: хотя он и пишет стихи – и даже, может быть, весьма неплохие, – поэтом его можно назвать пока очень условно. Авансом, что ли... И уж, во всяком случае, сам себя он так, наверное, никогда не назовёт, сознавая, что сказать: «Я – поэт» – по меньшей мере нескромно. Ведь это почти всё равно, что публично расхвалить себя...
   Даже опытные, признанные, всем известные мастера стесняются о себе так говорить. А если и говорят, то обычно с оттенком иронии. Очень уж это ответственно и почётно – именоваться ПОЭТОМ! Вот почему, говоря о школьных стихотворцах, я поставил слово «поэт» в кавычки.
   В наше время – в век всеобщей грамотности – стихи пишут многие. Ведь овладеть (поверхностно) основами стихосложения нетрудно: достаточно уяснить себе, что такое ритм, рифма, стопа, строфа, и практически каждый при желании сумеет написать «гладкие», по всем правилам сделанные стихи. Но всякое ли стихотворение можно назвать высоким именем ПОЭЗИЯ?
   Встречаются (и нередко) стихи, о которых понимающие читатели справедливо говорят: это рифмованная проза. И напротив, порой даже о прозаическом по форме произведении можно с уверенностью сказать: это настоящая поэзия!
   Впрочем, «знатоки своего дела» (я имею в виду тех из вас, кто пишет стихи) в таких «тонкостях», должно быть, разбираются. А вот не «поэты», а те ребята, которые просто любит стихи, а как их писать, не знают, – те, наверное, удивятся.
   «Как же так? – подумают они. – Если расположенных столбиком, ритмически звучащих рифмованных строк недостаточно для того, чтобы стихи отвечали веем требованиям настоящей поэзии, то что же ещё нужно?..»
   «Волшебная палочка». Поэтический дар. Умение даже в самом привычном и будничном увидеть что-то новое, своё, увидеть и показать другим. Причём сделать это с помощью самых простых общеупотребительных слов.

ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ПОЭЗИИ

   Прочтите – вдумчиво, неторопливо:

Вновь я посетил
Тот уголок земли, где я провёл
Изгнанником два года незаметных.
Уж десять лет прошло с тех пор –
и много
Переменилось в жизни для меня,
И сам, покорный общему закону,
Переменился я – но здесь опять
Минувшее меня объемлет живо,
И, кажется, вечор ещё бродил
Я в этих рощах.
Вот опальный домик,
Где жил я с бедной нянею моей.
Уже старушки нет – уж за стеною
Не слышу я шагов её тяжёлых,
Ни кропотливого её дозора...

   Вам грустно, не правда ли? Очень ясные, немудрёные слова, а вы не только «видите» «опальный домик» поэта, но и «слышите», как печально шумят рощи, ощущаете гнетущую тишину и невольно стараетесь представить себе то далёкое прошлое, о котором вспоминает А. С. Пушкин. И грусть поэта об ушедших годах его жизни передаётся вам. Стихи льются, как песня, завораживают, их хочется запомнить и – повторять, повторять...
   Почему же так трогают, так чаруют нас эти бесхитростные строки, внешне похожие к тому же на прозу (ведь здесь нет даже рифм – стихи белые)? Объяснить это нелегко. Есть в поэзии нечто трудноопределимое, почти неуловимое, что отличает её от прозы и что способен понять лишь тот, кто обладает достаточно выраженным поэтическим слухом.
   «Лучшие слова в лучшем порядке» – так определил французский писатель Г. Мопассан сущность истинной поэзии. «Поэт мыслит образами», – говорят другие.
   Действительно, если в приведённом примере стихи отличают простота и чёткость письма, отсутствие иносказаний, то в других поэтических произведениях всевозможные литературные обороты играют очень большую роль. Метафора, эпитет, сравнение, гипербола, аллегория не чужды и прозе, но в поэзии используются особенно широко, с их помощью поэту удаётся кратко и убедительно выразить свои мысли, чувства. Хорошие стихи образны и потому немногословны. Настоящее стихотворение не поддаётся пересказу.
   Всем известно стихотворение М. Ю. Лермонтова «Парус».

Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом.
Что ищет он в стране далёкой?..

   При попытке «вольного пересказа» вы натолкнётесь на непреодолимую трудность. Если в первых двух строках всё как будто ясно (в тумане моря парус белеет), то что вы скажете дальше?.. Парус «ищет»?! Парус что-то где-то «кинул»?!.
   Нет, не пытайтесь этого делать, у вас определённо ничего не получится, потому что всё стихотворение – это, в сущности, развёрнутая метафора, и виднеющийся «в тумане моря голубом» парус – символический образ гордой, мятежной человеческой души...
   А посмотрите, как своеобразны «Стихи о времени» С. Я. Маршака:

Быстро дни недели пролетели,
Протекли меж пальцев, как вода,
Потому что есть среди недели
Хитрое колёсико – Среда...
Понедельник, Вторник очень много
Нам сулят, – неделя молода.
А в Четверг она уж у порога.
Поворотный день её – Среда.
Есть колёса дня, колёса ночи,
Потому и годы так летят,
Помни же, что дни у нас короче
Тех путей, что намечает взгляд.

   Удивительно оригинально выразил поэт мысль о быстротечности времени, до него об этом никто ещё так не говорил, и стихи, которые вы только что прочли, не могут не удивить вас своею свежестью, новизной восприятия, поэтической образностью. Их «коснулась» «волшебная палочка» большого поэта.

РАБОТА-НЕВИДИМКА

   Но чудес на свете не бывает, и даром человеку ничего не даётся, даже если он – «волшебник»...
   Профессиональные поэты нередко слышат от вас, ребята, очень трудный для них вопрос: «Как вы работаете?» Или: «Как это у вас получается?..»
   Каждый отвечает по-разному, но обычно ничего существенного вы ни от кого из них не добьётесь. Один попробует отделаться шуткой, другой начнёт объяснять, но вдруг беспомощно разведёт руками и скажет: «Право, не знаю как... Взял вот и написал...»
   Не подумайте, что автор не желает серьёзно разговаривать с вами на эту тому или что у него есть какие-то творческие тайны, которые он не хочет выдавать: чаще всего он действительно не знает, «как это получилось» у него...
   Автор – и не знает?! Но что же тогда сказать о тех далёких от искусства слова людях, которые вовсе не имеют о работе поэта никакого представления?
   Работа поэта... Не секрет, что некоторые откровенно не считают её работой, презрительно именуя стихи «какими-то там стишками». Занятие это они не принимают всерьёз, и им кажется, что написать стихотворение – сущие пустяки, нет ничего проще...
   Расул Гамзатов в книге «Мой Дагестан» рассказывает, что когда он однажды (будучи уже известным поэтом) приехал из Москвы в родной аул, односельчане, почтенные старцы с натруженными руками, сказали ему с упрёком, что вот, мол, сколько лет уже пишешь ты стихи, Расул Гамзатов, а когда же работать будешь?..
   Да, все имеют понятие о труде водителя, учителя, летчика. На виду у многих сложная работа врача, медицинской сестры. Мы видим, как трудится строитель, как обслуживает покупателя продавец. А вот поэта за работой мало кто видит...
   Где его рабочее место? Письменный стол?.. Но стол иногда подолгу пустует: хозяина нет дома... Многое надо увидеть поэту, со многими людьми встретиться, он должен быть в гуще событий, которыми живёт страна, должен «копить впечатления», «собирать материал», как говорят литераторы. А стихи писать можно не только дома: ведь «орудия труда» поэта весьма просты – бумага да карандаш, и всё это всегда под рукой. Главное – уединиться где-нибудь, пусть это будет поле, лес или пустынный уголок городского парка.
   Так же, как любому, кто занимается умственным трудом, как вам, ребята, когда вы, например, упорно бьётесь над математической задачей, поэту для работы нужна тишина. И чтобы никто не отвлекал, чтобы тут же можно было громко прочесть только что написанные строки, проверить на слух, не стесняясь, не боясь, что кто-то услышит (шутка ли: человек сам с собой разговаривает!..). Но не всегда в наш неспокойный век можно отыскать такие идеальные условия. Что же делать? Работать! Везде – дома, на улице, в поезде, в самолёте... .
   ..Движется, покачиваясь, мерно постукивая, вагон пригородной электрички. Пассажиры заняты кто чем: разговаривают, читают, дремлют или просто рассеянно смотрят в окно, – надо же как-то скоротать время... А чем занят этот пассажир?.. Ведёт он себя непонятно: то смотрит куда-то в одну точку отрешённым невидящим взглядом, то вдруг торопливо выхватывает из кармана ручку, записную книжку и что-то быстро-быстро пишет... Зачёркивает... Пишет снова... И опять «уходит в себя»...
   – Что это за станция? – спрашивает вдруг сосед.
   – А? Что?.. Станция?.. Сейчас посмотрим...
   Ах, досада! И надо же было так некстати заговорить: какие слова, какая чудесная строка ускользнула от сознания – вот поди теперь снова ищи её...
   Но... разве мог знать простодушный сосед, что он помешал кому-то работать. Кто же в вагоне работает, в вагоне едут на работу!
   ...Ночь. Темно, тихо, лишь за окном слышен глухой шум улицы. Все спят. А ему, поэту, не спится. Он всё думает и думает над той коварной, уже много дней не дающейся в руки строкой – как её написать? Так?.. Или, может быть, так?.. Нет, всё не то, не то! Ничего не выходит...
   ...По немноголюдной аллее неторопливо, из конца в конец и обратно, шагает человек. Прогулка? Да. И – работа. Напряжённая, сосредоточенная. Но едва ли хоть один из идущих мимо прохожих догадается, что человек этот – работает. Никому и в голову не придёт!
   Однако, может быть, то, что сейчас невидимо им «обрабатывается», обернётся потом популярным стихотворением или песней, станет достоянием миллионов людей!..
   В мозгу поэта, вечно настроенном на «поэтический лад», стихи могут возникнуть где угодно, при самых различных обстоятельствах. «Поэт работает даже тогда, когда он лежит на спине и смотрит в небо», – полушутя заметил Расул Гамзатов. Как знать, быть может, именно так, в минуты «отдыха», лёжа на траве и глядя в голубые просторы ясного дагестанского неба, сочинил он своё изумительное по силе воздействия на человеческую душу стихотворение «Журавли», ставшее текстом известной и всеми любимой песни...

НЕ ТАК-ТО ЛЕГКО...

   Случается, необходимые слова и строки приходят вдруг, обрушиваются каскадом – только успевай записывать!.. Помните, у Пушкина:

И мысли в голове волнуются
в отваге,
И рифмы лёгкие навстречу им
бегут,
И пальцы просятся к перу, перо
к бумаге.
Минута – и стихи свободно
потекут.

   Но так бывает нечасто.
   Известный советский поэт С. Щипачёв рассказывал, что однажды, написав буквально за несколько минут две строфы одного стихотворения, он никак не мог придумать третью, заключительную: все варианты отпадали. Требовательный к себе мастер, С. Щипачёв лишь через год, снова вернувшись к этому стихотворению, одолел-таки неподатливую строфу, и стихотворение наконец было закончено.
   О приливе внезапного вдохновения рассказал К. И. Чуковский в статье «Признания старого сказочника». Вот как он описывает свою работу над сказкой «Муха-цокотуха»:
   «Поэму я задумал давно и раз десять принимался за неё, но больше двух строчек не мог сочинить... А теперь я исписал без малейших усилий весь листок с двух сторон и, не найдя в комнате чистой бумаги, сорвал в коридоре большую полоску отставших обоев и с... чувством бездумного счастья писал безоглядно строку за строкой, словно под чью-то диктовку».
   Но дальше читаем:
   «В сущности, «Муха-цокотуха» – единственная моя сказка, которую от первой строки до последней я написал сгоряча, в один день, без оглядки, по внушению нахлынувших на меня неожиданных чувств. Остальные сказки дались мне не так-то легко».
   И действительно, судя по дальнейшим признаниям автора, работа, к примеру, над «Айболитом» шла уже далеко не так гладко: «Мне нужны были четыре стиха, и ради них я исписал мелким почерком две школьные тетради». «Много бумаги мне пришлось исписать, прежде чем я нашёл окончательный вариант...» «...Эти двустишия я добыл ценою многодневных трудов, о которых я нисколько по жалею, ибо, если бы я не прошёл через долгую полосу неудач, я никогда не пришёл бы к удаче».
   Вот сколько настойчивости, терпения необходимо поэту, чтобы создать что-то стоящее! Но ведь бывает, что и не повезёт...
   Стихотворение написано, а... стихотворения нет! Не вышло. Не получилось. Нет в нём чего-то такого, без чего оно «не звучит», не радует. А уж если не радует автора, то наверняка не найдёт отзвука и в сердце читателя. Ведь тем и сильна поэзия (как, впрочем, и любое другое литературное произведение), что удивление, восторг, радость, печаль – всякое чувство, испытанное автором, – обязательно должны передаться читателю. Если, конечно, стихотворение написано искренне, непритворно.
   Вот ещё одно непременное условие из тех, которые предъявляет автору поэзия: искренность, честность. Покривил поэт душой, выдал мнимое чувство за истинное – и опытный читатель сразу это поймёт.

ОТКУДА БЕРУТСЯ ТЕМЫ

   Неудача ждёт автора и в том случае, если он как следует, досконально не знает то, о чём пишет. Не случайно каждый большой поэт, имея свой стиль, свой «голос», приходит в поэзию и со своей темой, то есть пишет главным образом о пережитом и перечувствованном им самим.
   Предположим, литератор – уроженец деревни, прожил много лет или живёт там, любит свой край, землю, людей, дела и обычаи которых ему хорошо знакомы, – это и будет главной темой его произведений.
   Или – потрясла человека война. Потрясла настолько, что и по прошествии десятков лет после Победы не может он без волнения вспомнить те страшные годы... Как же не написать ему об этом, но излить свою душу людям – ведь он поэт!

Кто говорит, что на войне
не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

   Строки эти настолько правдивы и искренни, что, увидев их в книге стихов Юлии Друниной, просто невозможно удержаться, чтобы не прочесть всю книгу, от начала до конца. И в большинстве стихотворений поэтессы, бывшей фронтовички, шагнувшей в пекло войны со школьной скамьи, конечно же, будет звучать эта «солдатская» тема.
   А как же пишет «детский» поэт? Взрослый, серьёзный человек – он, наверное, и забыл то далёкое время, когда был мальчишкой (или девчонкой). Где ему теперь понять вашу жизнь, вникнуть в ваши дела, в ваши игры и заботы!..
   Забыл?.. В том-то и дело, что нет! Редкий случай, – но в нём настолько ясна память детства, ему так дорого всё, что с ним связано, что он должен был, он просто не мог не стать детским писателем! К тому же человек этот – обязательно весёлый, любит пошутить, а порой и по-детски подурачиться, даже если обстоятельства не всегда к этому располагают...
   Вернусь опять к статье К. И. Чуковского.
   «...У меня с юности было – да и сейчас остаётся – одно драгоценное свойство: назло всем передрягам и дрязгам, вдруг ни с того, ни с сего, без всякой видимой причины, почувствуешь сильнейший прилив какого-то сумасшедшего счастья. Особенно в такие периоды, когда надлежало бы хныкать и жаловаться, – вдруг вскакиваешь с постели с таким безумным ощущением радости, словно ты пятилетний мальчишка, которому подарили свисток».
   Такие «приливы счастья» Чуковский называет «возвращением» в детство. И, вспоминая всё о той же, так быстро и удачливо написанной им «Мухе-цокотухе», он с добродушной улыбкой рассказывает:
   «Когда же в моей сказке дело дошло до изображения танцев, я, стыдно сказать, вскочил с места и стал носиться по коридору из комнаты в кухню, чувствуя большое неудобство, так как трудно и танцевать и писать одновременно.
   Очень удивился бы тот, кто, войдя в мою квартиру, увидел бы меня, отца семейства, 42-летнего, седоватого, обременённого многолетним подённым трудом, как я ношусь по квартире в дикой шаманской пляске и выкрикиваю звонкие слова, и записываю их на корявой и пыльной полоске содранных со стенки обоев. В этой сказке два праздника: именины и свадьба. Я всею душою отпраздновал оба».
   Ну, а как всё-таки рождается замысел того или иного стихотворения?
   И снова – трудный вопрос...
   Балкарский поэт Кайсын Кулиев однажды сказал по этому поводу: «Если бы кто-то из поэтов написал книгу о том, как рождались у него стихотворения, то книга была бы нарасхват». И тут же поведал о том, как придумалось у него одно из стихотворений: «Был у меня такой случай. Жена уехала в Москву с детьми. Я остался один. Нёс домой хлеб. Буханку хлеба. Пришёл домой, пошёл на кухню. Там я сидел до этого, книгу читал. Книга осталась раскрытой. Я пришёл, положил рядом хлеб. Казалось бы, что за факт? Но вдруг возник образ, возникла идея: хлеб и книга. Я написал стихотворение о хлебе и книге...»
   Возник образ... В большинстве случаев именно так и появляются стихи: какой-то, казалось бы, незначительный эпизод, кем-то оброненная фраза – всё это может послужить толчком к написанию интересного по мысли стихотворения. Дальше «работает» авторское воображение, художественный вымысел, фантазия – то главное, без чего писателю трудно было бы вообще что-нибудь написать.
   А что же можно было написать о хлебе и книге?.. Поэта эти две привычные для всех вещи, лежащие рядом, настроили на глубокие философские раздумья.
   Стихотворение Кайсына Кулиева «Хлеб и книга», символизирующее единство физического и духовного труда, хочется привести полностью.

Солнце греет землю, красит небо,
Подступает к окнам белый сад.
Книги рядом с караваем хлеба
В доме на столе моём лежат.
Хлеб и книга. Скрыты в них
недаром
Кровь и сок земли, где мы живём.
Их сжигало пламя всех пожаров,
Все владыки шли на них с мечом.
Хлеб и книга, вечные от века,
На столе лежат передо мной,
Подтверждая мудрость человека,
Бесконечность щедрости земной.

ПОЭТИЧЕСКИЙ СЛУХ

   Поэт – тот же художник. Только художник имеет дело с красками, поэт – со словами. «Картину», созданную поэтом, мы не видим, но можем представить её в воображении. У неё будет определённая гамма «красок» – свой «колорит». Какие-то «тона» будут как бы приглушены, окажутся на втором плане, а что-то яркое, красочное, составляющее суть «картины», – привлечёт наше внимание...
   Поэт в какой-то мере и музыкант: ведь «картины» его звучат, имеют свой ритм, и в музыке этой не должно быть фальшивых ноток...
   Нередко поэту бывает важно подобрать слова таким образом, чтобы придать стихотворению определённый звуковой тембр, фонетическую выразительность. Достигается это путём применения повторов различных звуков.
   Аллитерация, звукопись, звукоподражание, рифма – всё это, вместе взятое, составляет так называемую ИНСТРУМЕНТОВКУ стиха. В стихотворении А. С. Пушкина «Зимний вечер» в первой же строке будто бы слышится завывание ветра:

Буря мглою небо кроет...
«У... о... е... о...» – «стонут» слова.

   И дальше:

То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.

   Ну и погода! Так и чувствуешь, как под напором ветра ходуном ходит «ветхая лачужка» и явственно слышишь все эти вихри, шорохи, постукивания ставен...
   С помощью звукописи, звукоподражания, намеренно подобрав «грохочущие» и «рокочущие» слова, Ф. Тютчев написал стихи о грозе:

Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом...

   А вот какими «неспокойными» словами изобразил А. Пушкин бурную во время наводнения Неву:

НеВа ВздуВаласъ и реВела,
КотЛом КЛОкоча и КЛубясь.

   Слова эти благодаря ударной аллитерации – повторению согласных звуков (в данном случае «в» и «кл») – как бы сами пенятся и кипят...
   Видите, поэту надо иметь поистине музыкальный слух!
   Да, нелегка «работа-невидимка»! Но, наверное, сколько-нибудь убедительно рассказать о её нелёгкости тоже не так-то просто... Если кто-то из вас, дорогие читатели, не шутя, а серьёзно пытается освоить поэтическое мастерство, то, конечно, скорее поймёт всю его «необъяснимую» сложность, потому что испытает всё в себе.
   Талант, сила воли, упорство, умение стойко переносить неудачи (а их будет несравненно больше, чем удач!), а кроме того, естественно, большая начитанность, высокая культура – вот что необходимо тому, кто мечтает посвятить свою жизнь ПОЭЗИИ.