Р. Дуганов
К. Н. Батюшков. Автопортрет в письме к Н. И. Гнедичу. Перо. 1807 г.
Что такое рисунки писателей? Имеют ли они самостоятельное эстетическое значение или их следует отнести к разряду любопытных подробностей из жизни замечательных людей? И если все-таки признать за ними самостоятельную ценность, то с какой точки зрения их следует рассматривать: изобразительного искусства или литературы.
Ответ на первый вопрос не представляет труда. Богатство и разнообразие изобразительного творчества писателей не оставляет сомнения в серьезности этих опытов. Почти все русские писатели в той или иной мере отдали дань живописи и особенно графике.
Е. А. Баратынский. Дерево. Карандаш. 1831 г.
Это в XVII столетии политические карикатуры протопопа Аввакума и стихотворная графика Симеона Полоцкого, в XVIII – монументальные мозаики Ломоносова и эскизы декораций к собственным трагедиям Сумарокова, Державина и Дмитриева, в начале XIX столетия романтические пейзажи Жуковского и Баратынского, это автопортреты Батюшкова и архитектурные рисунки Гоголя, это знаменитые рисунки Пушкина и Лермонтова и малоизвестные рисунки Толстого и Достоевского, символическая живопись Леонида Андреева и стилизованные пейзажи Волошина, гротески Андрея Белого и фантастическая графика Ремизова, неповторимые рисунки Хлебникова и «стихокартины» Каменского, агитационные плакаты Маяковского и автоиллюстрации Багрицкого, рисунки Алексея Толстого, Зощенко, Тынянова, Ильфа и многих других, которых здесь просто невозможно перечислить.
В. А. Жуковский. Гоголь в Риме. Карандаш. 1838 г.
Для одних писателей рисование было случайным и редким занятием, для других – постоянной страстью, иногда даже второй профессией. У одних рисунки насчитываются единицами, у других, как скажем, у Жуковского, Пушкина, Ремизова, Маяковского, – сотнями и тысячами.
С. А. Пушкин. Рисунок на рукописи стихотворения «Стамбул гяуры нынче славят». 1830 г.
Но важно, разумеется, не количество этих рисунков, важно то, что обращение писателей к изобразительному творчеству не случайно, что оно всегда, прямо или косвенно, связано с их литературной работой, с их творческим методом. Рассматривая рисунки писателей как искусство, мы должны учитывать, что это – искусство, неразрывно связанное с литературой, зависимое от нее.
Даже вступая в область живописца, поэт остается поэтом, а его рисунки остаются поэзией, хотя внешняя форма их изобразительна. Рисунки писателей тем значительней и интересней, чем ближе они к поэтическому слову. В них изобразительная форма как бы пропущена сквозь призму слова. Писатель не изображает мир, а рассказывает о нем изобразительным языком. Отсюда столь характерные образцы писательской графики, в которых зрительный знак еще не слово, но уже не просто изображение.
М. Ю. Лермонтов. Наброски лошадей. Перо. 1840 г.
Отсюда же карикатура, лежащая на грани изобразительного и словесного искусства. Вообще наиболее удачные и плодотворные явления возникают как раз на скрещении изображения и слова. Таковы фигурные стихи Симеона Полоцкого, своеобразно возродившиеся в XX веке. Таковы ростинские плакаты Маяковского, где рисунок кажется красочным изображением ораторского слова, эмоционально усиливая и конкретизируя его.
Естественно, что рисунки многих поэтов неотрывны от их почерка. «Языки росчерков, – писал известный советский искусствовед А. Эфрос, – источник рождения пушкинского рисунка. Это мост между графикой его слова и графикой его образа.
В. А. Жуковский. Сад Гете в Веймаре. Карандаш. 1826–1827 гг.
Росчерки, хвосты заканчиваются арабеской... арабеска завивается птицей... птицы пронизываются очерками женских ножек... и т. п. Это прием глубоко традиционный, коренной, свойственный самой природе скорописи в те времена, когда она была еще искусством, а не только средством закрепления речи».
Н. П. Огарев. Пейзаж. Сепия. 1834 г.
Так же тесно связаны с почерком рисунки Гоголя, Хлебникова, Ремизова.
Мир графики писателей – это мир их литературного творчества в особых и многообразных преломлениях. Если, скажем, рисование неотъемлемо от творческого процесса Пушкина и его черновики непредставимы без всех этих профилей, фигур, арабесок, составляющих второй, интимный план его стихов, то в рисунках Жуковского, наоборот, почти невозможно установить прямую связь с его поэзией.
Н. В. Гоголь. Собор в Риме. Перо. 1838 г.
Здесь нужно говорить о почерке в переносном смысле, то есть о стиле. Свои пейзажи – своеобразный дневник его многочисленных путешествий – Жуковский понимал как портрет местности.
Ю. Н. Тынянов. Автошарж. Карандаш. 1935 г.
Его декоративный меланхолический рисунок, удивляющий особой музыкальностью «контурной речи», близок его поэзии общим романтическим духом и несколько холодной возвышенностью. Тем же духом проникнуты и немногочисленные рисунки Баратынского, еще больше связанные с его поэзией. Об одном из своих рисунков Баратынский писал:
Мой неискусный карандаш
Набросил вид суровый ваш.
Скалы Финляндии печальной
.............................
...Перед собою
Я самовольною мечтою
Скалы изгнанья оживил
И, их рассеянно рисуя.
Теперь с улыбкою шепчу я:
Вот где унылый я бродил...
А. А. Блок. Шарж на Андрея Белого. Карандаш. 1905 г.
С наибольшей наглядностью стилистическую общность словесного и изобразительного творчества мы наблюдаем в рисунках Гоголя. Характерное для его прозы стремление запечатлеть в едином сложнейшем ритмическом периоде цельность образа сказывается и в его графике.
Л. Н. Толстой. Рисунок в записной книжке. Карандаш. 1855 г.
Особенно показательны в этом отношении его зарисовки римской архитектуры. Интересно, что в книге «Мастерство Гоголя» Андрей Белый, отмечая эту особенность гоголевской прозы, передал ее в особом рисунке-схеме.
В. Я. Брюсов. Портрет поэта А. М. Добролюбова. Карандаш. 1903 г.
Явление стилистического параллелизма содержит некоторые любопытные возможности. Так, например, нелегко определить, что принадлежит Ильфу, а что Петрову в их прозе.
Илья Ильф. Рисунок. Перо. 1920-е годы.
Вероятно, изучение их рисунков может оказаться небесполезным в анализе их литературного стиля: рисунки Петрова – по преимуществу изобразительные, подробные и юмористические – резко отличаются от лаконичных саркастических рисунков Ильфа.
Евгений Петров. Рисунки в рукописи «Великого комбинатора». Карандаш. 1927 г.
Иногда связь изобразительного и литературного творчества оказывается только тематической, что почти всегда означает неудачу.
Э. Г. Багрицкий. Контрабандисты. Карандаш. 1930 г.
Таковы, например, пейзажи и батальные сцены Лермонтова, которые в своем эпигонском академизме несравненно ниже его поэзии. Зато в свободных набросках и карикатурах Лермонтов оставался самим собой. Особенно хороши его зарисовки скачущих лошадей.
Рисунок, соотнесенный со словом, рисунок, заменяющий слово, – интереснейшая особенность писательской графики. В простейшем виде – это использование рисунка вместо подписи.
Андрей Белый. «Связь ландшафта с фигурой в росчерке». Рисунок-схема из книги «Мастерство Гоголя». 1934 г.
Так, одно письмо Батюшкова, начинающееся: «Любезный друг! Я жив. Каким образом – богу известно. Ранен тяжело в ногу...» – заканчивается автопортретом раненого Батюшкова «вместо имени».
В. В. Маяковский. Рисунок в письме к Л. Ю. Брик. Карандаш. 1924 г.
Таковы же рисунки-подписи, изображающие «Щена» в письмах Маяковского.
Идя в своих рисунках от слова, писатель стремится не столько изобразить, сколько сформулировать.
М. А. Волошин. Пейзаж. Акварель. 1920-е годы.
В гротескных рисунках Багрицкого лица, фигуры, предметы как бы остановлены в момент наибольшего напряжения, как бы названы или написаны с восклицательным знаком. Сквозь его наброски контрабандистов явно проступают стихи.
По рыбам, по звездам
Проносит шаланду:
Три грека в Одессу
Везут контрабанду.
Над правым бортом.
Что над пропастью вырос:
Янаки, Ставраки,
Папа Сатырос
.....................
Ай, греческий парус!
Ай, Черное море!
Ай, Черное море...
– Вор на воре!
А. М. Ремизов. «Ладушки». Перо. 1920-е годы.
Графика такого типа воспринимается мгновенно, ее не нужно рассматривать – ее нужно читать. В этом отношении поразительны рисунки Каменского последних лет жизни. Разбитый параличом, лишенный речи, он рисовал пейзажи редкостной цельности, оптимизма и почти фольклорной красочности, в которых появлялись надписи, обычно имя, особенно дорогое поэту... В этих рисунках природа предстает как бы одаренной словом, которое равноправно живет среди деревьев, цветов, птиц.
3. В. Каменский. Пейзаж. Цв. карандаш. 1950-е годы.
Интерес к рисункам писателей возник сравнительно недавно – в начале XX века. С тех пор многие из них приобрели широкую известность. Мы удивляемся, как могли в XIX веке называть, например, рисунки Пушкина «детскими». Мы научились не только ценить их, но и понимать, а это означает видеть в них не просто рисунки, а именно рисунки писателей.
К. Н. Батюшков. Автопортрет в письме к Н. И. Гнедичу. Перо. 1807 г.
Что такое рисунки писателей? Имеют ли они самостоятельное эстетическое значение или их следует отнести к разряду любопытных подробностей из жизни замечательных людей? И если все-таки признать за ними самостоятельную ценность, то с какой точки зрения их следует рассматривать: изобразительного искусства или литературы.
Ответ на первый вопрос не представляет труда. Богатство и разнообразие изобразительного творчества писателей не оставляет сомнения в серьезности этих опытов. Почти все русские писатели в той или иной мере отдали дань живописи и особенно графике.
Е. А. Баратынский. Дерево. Карандаш. 1831 г.
Это в XVII столетии политические карикатуры протопопа Аввакума и стихотворная графика Симеона Полоцкого, в XVIII – монументальные мозаики Ломоносова и эскизы декораций к собственным трагедиям Сумарокова, Державина и Дмитриева, в начале XIX столетия романтические пейзажи Жуковского и Баратынского, это автопортреты Батюшкова и архитектурные рисунки Гоголя, это знаменитые рисунки Пушкина и Лермонтова и малоизвестные рисунки Толстого и Достоевского, символическая живопись Леонида Андреева и стилизованные пейзажи Волошина, гротески Андрея Белого и фантастическая графика Ремизова, неповторимые рисунки Хлебникова и «стихокартины» Каменского, агитационные плакаты Маяковского и автоиллюстрации Багрицкого, рисунки Алексея Толстого, Зощенко, Тынянова, Ильфа и многих других, которых здесь просто невозможно перечислить.
В. А. Жуковский. Гоголь в Риме. Карандаш. 1838 г.
Для одних писателей рисование было случайным и редким занятием, для других – постоянной страстью, иногда даже второй профессией. У одних рисунки насчитываются единицами, у других, как скажем, у Жуковского, Пушкина, Ремизова, Маяковского, – сотнями и тысячами.
С. А. Пушкин. Рисунок на рукописи стихотворения «Стамбул гяуры нынче славят». 1830 г.
Но важно, разумеется, не количество этих рисунков, важно то, что обращение писателей к изобразительному творчеству не случайно, что оно всегда, прямо или косвенно, связано с их литературной работой, с их творческим методом. Рассматривая рисунки писателей как искусство, мы должны учитывать, что это – искусство, неразрывно связанное с литературой, зависимое от нее.
Даже вступая в область живописца, поэт остается поэтом, а его рисунки остаются поэзией, хотя внешняя форма их изобразительна. Рисунки писателей тем значительней и интересней, чем ближе они к поэтическому слову. В них изобразительная форма как бы пропущена сквозь призму слова. Писатель не изображает мир, а рассказывает о нем изобразительным языком. Отсюда столь характерные образцы писательской графики, в которых зрительный знак еще не слово, но уже не просто изображение.
М. Ю. Лермонтов. Наброски лошадей. Перо. 1840 г.
Отсюда же карикатура, лежащая на грани изобразительного и словесного искусства. Вообще наиболее удачные и плодотворные явления возникают как раз на скрещении изображения и слова. Таковы фигурные стихи Симеона Полоцкого, своеобразно возродившиеся в XX веке. Таковы ростинские плакаты Маяковского, где рисунок кажется красочным изображением ораторского слова, эмоционально усиливая и конкретизируя его.
Естественно, что рисунки многих поэтов неотрывны от их почерка. «Языки росчерков, – писал известный советский искусствовед А. Эфрос, – источник рождения пушкинского рисунка. Это мост между графикой его слова и графикой его образа.
В. А. Жуковский. Сад Гете в Веймаре. Карандаш. 1826–1827 гг.
Росчерки, хвосты заканчиваются арабеской... арабеска завивается птицей... птицы пронизываются очерками женских ножек... и т. п. Это прием глубоко традиционный, коренной, свойственный самой природе скорописи в те времена, когда она была еще искусством, а не только средством закрепления речи».
Н. П. Огарев. Пейзаж. Сепия. 1834 г.
Так же тесно связаны с почерком рисунки Гоголя, Хлебникова, Ремизова.
Мир графики писателей – это мир их литературного творчества в особых и многообразных преломлениях. Если, скажем, рисование неотъемлемо от творческого процесса Пушкина и его черновики непредставимы без всех этих профилей, фигур, арабесок, составляющих второй, интимный план его стихов, то в рисунках Жуковского, наоборот, почти невозможно установить прямую связь с его поэзией.
Н. В. Гоголь. Собор в Риме. Перо. 1838 г.
Здесь нужно говорить о почерке в переносном смысле, то есть о стиле. Свои пейзажи – своеобразный дневник его многочисленных путешествий – Жуковский понимал как портрет местности.
Ю. Н. Тынянов. Автошарж. Карандаш. 1935 г.
Его декоративный меланхолический рисунок, удивляющий особой музыкальностью «контурной речи», близок его поэзии общим романтическим духом и несколько холодной возвышенностью. Тем же духом проникнуты и немногочисленные рисунки Баратынского, еще больше связанные с его поэзией. Об одном из своих рисунков Баратынский писал:
Мой неискусный карандаш
Набросил вид суровый ваш.
Скалы Финляндии печальной
.............................
...Перед собою
Я самовольною мечтою
Скалы изгнанья оживил
И, их рассеянно рисуя.
Теперь с улыбкою шепчу я:
Вот где унылый я бродил...
А. А. Блок. Шарж на Андрея Белого. Карандаш. 1905 г.
С наибольшей наглядностью стилистическую общность словесного и изобразительного творчества мы наблюдаем в рисунках Гоголя. Характерное для его прозы стремление запечатлеть в едином сложнейшем ритмическом периоде цельность образа сказывается и в его графике.
Л. Н. Толстой. Рисунок в записной книжке. Карандаш. 1855 г.
Особенно показательны в этом отношении его зарисовки римской архитектуры. Интересно, что в книге «Мастерство Гоголя» Андрей Белый, отмечая эту особенность гоголевской прозы, передал ее в особом рисунке-схеме.
В. Я. Брюсов. Портрет поэта А. М. Добролюбова. Карандаш. 1903 г.
Явление стилистического параллелизма содержит некоторые любопытные возможности. Так, например, нелегко определить, что принадлежит Ильфу, а что Петрову в их прозе.
Илья Ильф. Рисунок. Перо. 1920-е годы.
Вероятно, изучение их рисунков может оказаться небесполезным в анализе их литературного стиля: рисунки Петрова – по преимуществу изобразительные, подробные и юмористические – резко отличаются от лаконичных саркастических рисунков Ильфа.
Евгений Петров. Рисунки в рукописи «Великого комбинатора». Карандаш. 1927 г.
Иногда связь изобразительного и литературного творчества оказывается только тематической, что почти всегда означает неудачу.
Э. Г. Багрицкий. Контрабандисты. Карандаш. 1930 г.
Таковы, например, пейзажи и батальные сцены Лермонтова, которые в своем эпигонском академизме несравненно ниже его поэзии. Зато в свободных набросках и карикатурах Лермонтов оставался самим собой. Особенно хороши его зарисовки скачущих лошадей.
Рисунок, соотнесенный со словом, рисунок, заменяющий слово, – интереснейшая особенность писательской графики. В простейшем виде – это использование рисунка вместо подписи.
Андрей Белый. «Связь ландшафта с фигурой в росчерке». Рисунок-схема из книги «Мастерство Гоголя». 1934 г.
Так, одно письмо Батюшкова, начинающееся: «Любезный друг! Я жив. Каким образом – богу известно. Ранен тяжело в ногу...» – заканчивается автопортретом раненого Батюшкова «вместо имени».
В. В. Маяковский. Рисунок в письме к Л. Ю. Брик. Карандаш. 1924 г.
Таковы же рисунки-подписи, изображающие «Щена» в письмах Маяковского.
Идя в своих рисунках от слова, писатель стремится не столько изобразить, сколько сформулировать.
М. А. Волошин. Пейзаж. Акварель. 1920-е годы.
В гротескных рисунках Багрицкого лица, фигуры, предметы как бы остановлены в момент наибольшего напряжения, как бы названы или написаны с восклицательным знаком. Сквозь его наброски контрабандистов явно проступают стихи.
По рыбам, по звездам
Проносит шаланду:
Три грека в Одессу
Везут контрабанду.
Над правым бортом.
Что над пропастью вырос:
Янаки, Ставраки,
Папа Сатырос
.....................
Ай, греческий парус!
Ай, Черное море!
Ай, Черное море...
– Вор на воре!
А. М. Ремизов. «Ладушки». Перо. 1920-е годы.
Графика такого типа воспринимается мгновенно, ее не нужно рассматривать – ее нужно читать. В этом отношении поразительны рисунки Каменского последних лет жизни. Разбитый параличом, лишенный речи, он рисовал пейзажи редкостной цельности, оптимизма и почти фольклорной красочности, в которых появлялись надписи, обычно имя, особенно дорогое поэту... В этих рисунках природа предстает как бы одаренной словом, которое равноправно живет среди деревьев, цветов, птиц.
3. В. Каменский. Пейзаж. Цв. карандаш. 1950-е годы.
Интерес к рисункам писателей возник сравнительно недавно – в начале XX века. С тех пор многие из них приобрели широкую известность. Мы удивляемся, как могли в XIX веке называть, например, рисунки Пушкина «детскими». Мы научились не только ценить их, но и понимать, а это означает видеть в них не просто рисунки, а именно рисунки писателей.