Ответ Юрия Сотника на вопрос анкеты «Пионерской правды»
Я учился в четвертой группе – так назывались тогда классы. Всего несколько лет назад кончилась гражданская война. В стране было множество осиротевших, беспризорных ребят. Мой приятель Андрюшка и я часто слышали разговоры о том, что беспризорники нападают на школьников, отнимают у них одежду и деньги. Однажды кто-то рассказал, как беспризорники поймали одного школьника и долго держали его в подвале, надеясь получить от родителей выкуп.
Как-то раз мы с Андрюшкой не пошли в школу. Была весна, пригревало солнце, на улицах было очень хорошо. Мы решили прогулять уроки, а завтра сказать, что были больны.
Мы хорошо провели время и собирались уже расходиться по домам, как вдруг нам встретились девчонки из нашей группы. Мы знали, что девчонки эти зловредные, что им доставит удовольствие нас разоблачить.
После этой встречи мы еще долго бродили по улицам, ломая головы, как выйти из такого ужасного положения Наконец придумали. Мы оторвали по нескольку пуговиц от пальто, расцарапали себе физиономии, наслюнявили щеки под глазами и явились в школу. Здесь мы, всхлипывая, заявили, что утром нас похитили беспризорники.
Сидя в вестибюле, окруженные толпой педагогов, мы поведали, что беспризорники напали на нас у Арбатской площади, что они завязали нам рты грязными тряпками, что они привели нас на пустырь возле какого-то вокзала и издевались над нами до тех пор, пока на это не обратили внимание несколько взрослых дяденек.
Арбатская площадь была и в те годы очень людной площадью. Зачем понадобилось беспризорникам возиться с нами в течение всего учебного дня, этого мы не объяснили. И все-таки нам поверили. Должно выть, с перепугу мы врали очень искренними голосами. Школьная медсестра протерла нам лица борной кислотой (ведь нам завязывали рты грязными тряпками!), затем две учительницы отвели нас домой и рассказали потрясенным родителям, что пережили их несчастные сыновья.
На следующее утро я позвонил Андрюшке, чтобы встретиться с ним по дороге в школу: надо было уговориться, как дальше врать. Но мне ответили, что у Андрюшки нервное потрясение, что он лежит в постели и к телефону подойти не может. Я понял, что Андрюшка решил извлечь из создавшегося положения максимальную выгоду, и отправился в школу один.
После уроков меня позвали к заведующему школой. В кабинете, кроме заведующего, сидели два незнакомых человека. Передо мной на столе расстелили план города Москвы и предложили показать, как нас вели беспризорники. Я долго водил спичкой по светлым полоскам, изображавшим улицы, наконец, остановил спичку где-то возле Белорусского вокзала.
Потом на следующее утро у меня заболел зуб. Я в школу не пошел, зато Андрюшка пошел. Вечером я узнал, что история с «похищением» наделала много шума, что дело дошло до гороно.
На следующий день я, наконец, встретился в школе с Андрюшкой. Он мне сказал, что его тоже вчера вызывали к заведующему, что перед ним тоже расстилали план Москвы и просили показать, как нас вели.
– На какой вокзал ты показал? – спросил я.
– На Киевский.
– А я на Белорусский.
Мы поняли, что дело плохо Но классная руководительница Лидия Сергеевна вела уроки как ни в чем не бывало и не задавала нам никаких вопросов. Мы повеселели, решив, что все обошлось. Но вот мы, радостные, выбежали из школы на улицу и тут же у подъезда наткнулись на Лидию Сергеевну и Андрюшкину маму Нину Александровну.
Нина Александровна крепко взяла меня за руку и сказала:
– Ну, вот что. Сейчас вы сами поведете нас на тот пустырь у вокзала, куда вас притащили беспризорники.
Я оглянулся на Андрюшку, но Лидия Сергеевна уже перетащила его на противоположный тротуар.
Мы пошли. Сначала по одному переулку, по другому, по третьему. Я твердо решил, что, как только выйду на Арбатскую площадь, сразу поверну налево и поведу Нину Александровну к Белорусскому вокзалу. Нина Александровна держала меня крепко и загораживала собой от меня Андрюшку, но я надеялся, что Андрюшка все-таки увидит, куда я пойду.
Вот и угол Арбатской площади. Я сворачиваю налево и иду с Ниной Александровной вдоль Никитского бульвара, чтобы привести ее к Белорусскому вокзалу. Оглянувшись назад, я вижу, что Андрюшка свернул направо и шагает с классной руководительницей в сторону Арбата, который ведет к вокзалу Киевскому.
Вот, пожалуй, самый трудный день в моем детстве.
В тот же вечер мы покаялись во всем.
Я учился в четвертой группе – так назывались тогда классы. Всего несколько лет назад кончилась гражданская война. В стране было множество осиротевших, беспризорных ребят. Мой приятель Андрюшка и я часто слышали разговоры о том, что беспризорники нападают на школьников, отнимают у них одежду и деньги. Однажды кто-то рассказал, как беспризорники поймали одного школьника и долго держали его в подвале, надеясь получить от родителей выкуп.
Как-то раз мы с Андрюшкой не пошли в школу. Была весна, пригревало солнце, на улицах было очень хорошо. Мы решили прогулять уроки, а завтра сказать, что были больны.
Мы хорошо провели время и собирались уже расходиться по домам, как вдруг нам встретились девчонки из нашей группы. Мы знали, что девчонки эти зловредные, что им доставит удовольствие нас разоблачить.
После этой встречи мы еще долго бродили по улицам, ломая головы, как выйти из такого ужасного положения Наконец придумали. Мы оторвали по нескольку пуговиц от пальто, расцарапали себе физиономии, наслюнявили щеки под глазами и явились в школу. Здесь мы, всхлипывая, заявили, что утром нас похитили беспризорники.
Сидя в вестибюле, окруженные толпой педагогов, мы поведали, что беспризорники напали на нас у Арбатской площади, что они завязали нам рты грязными тряпками, что они привели нас на пустырь возле какого-то вокзала и издевались над нами до тех пор, пока на это не обратили внимание несколько взрослых дяденек.
Арбатская площадь была и в те годы очень людной площадью. Зачем понадобилось беспризорникам возиться с нами в течение всего учебного дня, этого мы не объяснили. И все-таки нам поверили. Должно выть, с перепугу мы врали очень искренними голосами. Школьная медсестра протерла нам лица борной кислотой (ведь нам завязывали рты грязными тряпками!), затем две учительницы отвели нас домой и рассказали потрясенным родителям, что пережили их несчастные сыновья.
На следующее утро я позвонил Андрюшке, чтобы встретиться с ним по дороге в школу: надо было уговориться, как дальше врать. Но мне ответили, что у Андрюшки нервное потрясение, что он лежит в постели и к телефону подойти не может. Я понял, что Андрюшка решил извлечь из создавшегося положения максимальную выгоду, и отправился в школу один.
После уроков меня позвали к заведующему школой. В кабинете, кроме заведующего, сидели два незнакомых человека. Передо мной на столе расстелили план города Москвы и предложили показать, как нас вели беспризорники. Я долго водил спичкой по светлым полоскам, изображавшим улицы, наконец, остановил спичку где-то возле Белорусского вокзала.
Потом на следующее утро у меня заболел зуб. Я в школу не пошел, зато Андрюшка пошел. Вечером я узнал, что история с «похищением» наделала много шума, что дело дошло до гороно.
На следующий день я, наконец, встретился в школе с Андрюшкой. Он мне сказал, что его тоже вчера вызывали к заведующему, что перед ним тоже расстилали план Москвы и просили показать, как нас вели.
– На какой вокзал ты показал? – спросил я.
– На Киевский.
– А я на Белорусский.
Мы поняли, что дело плохо Но классная руководительница Лидия Сергеевна вела уроки как ни в чем не бывало и не задавала нам никаких вопросов. Мы повеселели, решив, что все обошлось. Но вот мы, радостные, выбежали из школы на улицу и тут же у подъезда наткнулись на Лидию Сергеевну и Андрюшкину маму Нину Александровну.
Нина Александровна крепко взяла меня за руку и сказала:
– Ну, вот что. Сейчас вы сами поведете нас на тот пустырь у вокзала, куда вас притащили беспризорники.
Я оглянулся на Андрюшку, но Лидия Сергеевна уже перетащила его на противоположный тротуар.
Мы пошли. Сначала по одному переулку, по другому, по третьему. Я твердо решил, что, как только выйду на Арбатскую площадь, сразу поверну налево и поведу Нину Александровну к Белорусскому вокзалу. Нина Александровна держала меня крепко и загораживала собой от меня Андрюшку, но я надеялся, что Андрюшка все-таки увидит, куда я пойду.
Вот и угол Арбатской площади. Я сворачиваю налево и иду с Ниной Александровной вдоль Никитского бульвара, чтобы привести ее к Белорусскому вокзалу. Оглянувшись назад, я вижу, что Андрюшка свернул направо и шагает с классной руководительницей в сторону Арбата, который ведет к вокзалу Киевскому.
Вот, пожалуй, самый трудный день в моем детстве.
В тот же вечер мы покаялись во всем.